Спустя сорок лет после этой разрушительной войны кажется, что память о ней практически стерта из сегодняшней национальной повестки дня. Когда израильские СМИ говорят о Ливане в прошедшем времени, они, как правило, сосредотачиваются на других вехах: вторая Ливанская война 2006 года и годы изнурительных (и, как оказалось, ненужных) боев в зоне безопасности.
Несмотря на чувство разочарования, которое она оставила после себя, Первая ливанская война никогда не входила в израильское сознание в той же степени, как война Судного дня. Похоже, что сейчас она вспоминается как еще одна, причем оставившая после себя чувство разочарования, в череде нерешительных войн, которые Израиль вел со своими врагами после великой победы 1967 года.
Даже с точки зрения своего культурного влияния первая Ливанская война — мы можем только надеяться, что никто не называет ее фальшивым официальным названием «Операция «Мир Галилее» — была относительно ограниченной. Было несколько лет в начале 2000-х годов, когда ветераны этой войны начали обращаться к ней в художественной форме.
Фильм «Вальс с Баширом» режиссера Ари Фольмана — один из лучших фильмов, созданных израильским кинематографом. Но интерес к войне уже давно угас. На израильской книжной полке, будь то художественная или нехудожественная литература, книг о Первой ливанской войне на удивление мало по сравнению со Второй ливанской войной и уж точно по сравнению с войной Судного дня.
Тем не менее, во многих отношениях война июня 1982 года зародила идеи и концепции, которые до сих пор звучат в Израиле в военных дискуссиях. Это была первая война, которая уже во время боевых действий вызвала в Израиле настоящие политические разногласия. Уже на ее первых этапах была разоблачена ложь, которой политические лидеры страны кормили общественность. В гораздо большей степени, чем Шестидневная война или война Судного дня, первая Ливанская война велась на виду у телекамер, что повлияло на реакцию мира и, в некоторой степени, на поддержку войны на внутреннем фронте.
Эта война впервые продемонстрировала израильтянам трудности борьбы с террористическими организациями, действующими в окуржении гражданского населения. Она выявила серьезные недостатки в высшем командовании ЦАХАЛа, даже если принять во внимание, что ее главная цель (достичь окрестностей Бейрута в течение недели) была достигнута таким образом, что сегодня это доставило бы радость генеральному штабу.
Все эти вехи связаны друг с другом. Ложное обещание министра обороны Ариэля Шарона ограничить продвижение армии вглубь Ливана 40-километровой линией было адресовано скорее общественности и его коллегам по кабинету в правительстве Бегина, чем руководству Организации освобождения Палестины. То, что он ввел общественность в заблуждение, а также огромный разрыв между речами политиков и тем, что сообщали солдаты, вернувшись домой на отдых, постепенно настроили общественность против войны.
Как это случилось с Америкой во время войны во Вьетнаме более чем десятилетием ранее, телевизионные изображения донесли информацию о войне до простых гражданских лиц гораздо быстрее и в более подробных деталях, чем когда-либо в прошлом.
Дан Меридор, секретарь правительства во время войны, сказал, что понял тогда: началась эра войн «в глазах общественности». Что бы произошло, спросил Меридор, если бы во время Второй мировой войны в эфир попали «фотографии голубоглазых немецких детей», убитых во время бомбардировок союзников? «Ливан продемонстрировал, что это начало совершенно другого мира, и тот, кто этого не понимает, проиграет войну», — сказал он.
Еще один вопрос, о котором почти никто не говорит, — это роль ЦАХАЛа в войне. В общественном сознании хорошо известны фарс Шарона, отчаяние Бегина и гнев солдат, задокументированные в классической книге Зеэва Шиффа и Эхуда Яари «Война обмана». Но поведение правительства не освобождает ЦАХАЛ от его роли в неутешительном исходе войны. В своей книге «Проклятие разбитых сосудов» (на английском языке «The Wald Report: The Decline Of Israeli National Security Since 1967» – «Доклад Вальда: Упадок израильской национальной безопасности с 1967 года»), написанной после войны и вызвавшей большие споры, полковник запаса Эмануэль Вальд подверг серьезной критике армию, в основном сухопутные войска. ЦАХАЛ, утверждал Вальд в открытой версии того, что ранее было секретным документом ЦАХАЛа, потерял свою гибкость. Штаб и вспомогательный персонал выросли за счет боевых подразделений. Линия, выбранная генеральным штабом, превратило ЦАХАЛ в громоздкий организм.
В 2001 году, в разгар второй интифады, Шарон опроверг все прогнозы и стал премьер-министром. Интересно, что оказалось, что его отношение к армии во многом совпадает с мнением Вальда. Шарон видел то, что он считал медленным прогрессом армии в первую неделю войны 1982 года, и утверждал, что ее низкая эффективность и тяжелые потери помешали полной реализации его планов. Из своего опыта в Ливане Шарон также сделал вывод о необходимости широкого общественного консенсуса в отношении целей войны (это объясняет, почему он ждал около года, прежде чем одобрить операцию «Защитная стена»).
Но в то же время премьер-министр, который во время Войны за независимость командовал взводом, не доверял возможностям ЦАХАЛа. В начале своего срока он часто жаловался на безынициативность генштаба и необходимость проведения наступательных операций. Операция «Защитная стена» в значительной степени началась благодаря давлению, которое Шарон испытывал со стороны командиров бригад и батальонов на местах. Напротив, большинство генералов считали, что для прекращения палестинских терактов предпочтительнее более широкая операция, даже если она приведет к большим потерям.
«Кто проиграл войну? Я»
На прошлой неделе, после смерти телеведущего и продюсера Моди Бар-Она, мой коллега Офер Шелах написал в газете «Едиот ахронот», что Бар-Он, как и он, принадлежал к поколению, сформированному бесславной первой Ливанской войной. После его смерти социальные сети заполнились скетчами из программы «Камерный квинтет», одним из авторов которой был Бар-Он. Программа впервые вышла в эфир в первые дни существования Второго канала, спустя десятилетие после боевых действий в Бейруте. Войны — в частности, первая Ливанская война — занимали центральное место в мире сценаристов и актеров, часть из которых в ней участвовали.
Вот текст Бар-Она, ветерана бригады НАХАЛ. В скетче, который пытается объяснить, «как мы потерпели неудачу в Ливане», его произносит актер Менаше Ной; во время войны был офицером бригады «Голани». «Раз в год, когда возникают проблемы с Ливаном, всегда находится кто-то, кто говорит, что бомбить его недостаточно, что нам нужно войти и восстановить порядок. Ведущий спрашивает его, имеет ли он в виду то, что сделал Израиль в 82-м году… Все принимают за аксиому, что мы уже пробовали войти в Ливан, и это не удалось. Каждый раз, когда кто-то говорит это, я сокрушаюсь. Потому что это правда. Я знаю. Я был солдатом во время операции «Мир Галилее», поэтому я знаю, почему мы потерпели неудачу. Они говорят, что концепция была неправильной, но это неправда. Концепция была превосходной».
«Так почему же не удался «Мир Галилее»? — спрашивает Ной. И тут же объясняет: — Из-за меня. Потому что я был недостаточно хорошим солдатом. Да, долгие годы я не открывал рта. Сначала я боялся комиссии по расследованию, боялся, что меня выгонят с работы, а это такой позор. Но теперь пришло время признать: вся операция провалилась, потому что я был недостаточно хорош. Когда нужно было стоять в карауле, я отжимался, чтобы согреться, и играл в вист, я уснул в засаде, экзамен по физподготовке провалил. И вообще, я тайком провез в БТРе плеер.
Я был не один такой, с плеером, и не только я один норовил увильнуть от своих обязанностей в армии. Прошло 14 лет, и снова «Катюши» падают на Галилею, и снова говорят, что нет причин вводить туда армию. Когда я смотрю на нашу замечательную молодежь, которая после убийства Рабина вышла на улицы, которая излучает столько заботы и настоящей любви, я говорю: скоро их призовут в армию. Дайте им шанс. Отправьте их туда. Может быть, у них получится лучше, чем у меня».
Этот безупречно написанный Бар-Оном скетч, служит прекрасным напоминанием о природе войны. Спустя 40 лет после той войны и 25 лет после выхода в эфир скетча, арабы остаются теми же арабами, а море — тем же морем. Дилеммы не сильно изменились, даже если войны больше не связаны с освобождением Cтены плача или защитой Хермона, а, в основном, с медленными, бесславными, нерешительными войнами на истощение. Как хорошо знал солдат Бар-Он, на войне все обычно идет наперекосяк. Закон неожиданных последствий работает сверхурочно.
Существует большой разрыв между постановочными кадрами, появившимися в СМИ на прошлой неделе, где министр обороны и начальник генштаба с серьезными лицами в окружении офицеров наблюдают за масштабными военными учениями, и реальностью войны, которая произвольна, пугает и вгоняет в депрессию. Скетч Бар-Она в исполнении Менаше Ноя о солдатах, которые небрежно несут караульную службу, засыпают в засаде и умирают, гораздо ближе к реальности. Даже если среди нас есть генералы, у которых при воспоминании о вторжении в Бейрут появляется блеск в глазах, мы должны сделать все возможное, чтобы не допустить этого. Тысячи солдат с посттравматическим стрессовым расстройством, большинство из которых не диагностированы (потому что кто этим занимался в те времена?), с этим согласятся.
Внимание!!!
На сайте выставляются материалы из сторонних источников, без редакции и цензуры, по принципу «КАК ЕСТЬ».
В связи с этим администрация сайта не несет никакой ответственности за содержание и источники данных материалов.
Спасибо за понимание и приятного чтения.
